Когда началась война, мне было 12 лет. Мы жили на станции 8-й км. Отец Дмитрий Васильевич Ступицкий, 1906 г.р., хотя и имел бронь как железнодорожник, добровольцем ушел на фронт. Попал в плен, будучи раненым и контуженным. Четыре года находился в концлагерях, сначала в Польше, затем в Дании. Несмотря на предложения американцев эмигрировать в Америку, вернулся домой.
Перед приходом немцев были сильные бомбежки. Одна из них продолжалась с вечера до утра. Три-четыре немецких самолета прилетали, сбрасывали бомбы над городом, станцией, нефтебазой, затем прилетали следующие. Тогда погибло очень много людей.
С немецкими бомбардировщиками боролись наши зенитчицы, которые стояли тогда на месте нынешней воинской части. Но самолеты летали очень низко, и их трудно было сбить.
Уже немцы оккупировали Каменск, десант высадился за Горненским лесом, оттуда шли наши отступающие солдаты. За семафором в сторону Сулина, в балке, наши солдаты с двумя пушками вступили в бой с немцами. Им удалось подбить также один из самолетов, которые расстреливали их с воздуха. Но немецкий летчик смог приземлиться, а другой самолет подобрал его. Дети побежали посмотреть и нашли брошенный парашют. Шелковую ткань его потом девочкам отдали на платья.
Многих наших солдат после этого боя немцы взяли в плен, среди них был лейтенант, который застрелился, но в плен не сдался. Немцы шли колонной техники, ее было очень много. Особенно танков. На постой они не становились. Жгли костры на улице, грели тушенку, ели и бросали нам кусочки шоколада.
На второй день после прихода немцев полицаи выдали всех комсомольцев и членов партии. Всех их отправили в гестапо. Вместе с пленными солдатами потом их гоняли на восстановление взорванного советскими войсками моста. Среди полицаев помню Гусева Василия, Платонова Николая, Ярославцева Николая, Бородулина. В полицию пошли почти все, кто остался, мужчины непризывного возраста и мальчишки 1924 года. Многие полицаи были очень жестокие. Родственники, жены приходили, чтобы передать еды арестованным, которые работали вместе с нашими пленными на восстановлении моста и ж/д пути. Полицаи все эту еду крошили на глазах изнуренных, измученных и голодных людей и бросали на землю. Даже немецкий солдат не выдержал и ударил прикладом одного из полицаев, сказав: «Рус кушать хочет». Также обязанностью полицаев была охрана железной дороги от партизан, которые взрывали поезда и ж/д пути. Стояли через каждый километр.
Во время оккупации был сильный голод, люди умирали и лежали, как снопы, так как хоронить их было некому. Маме удалось сохранить корову, благодаря которой мы и выжили. Разрешалось ухаживать за огородом. Мы сажали кукурузу.
Когда Сулин освободили, бывший полицай Бородулин написал на маму донос, и в течение полугода она находилась под следствием. Вызывали и всех наших односельчан на допросы. В итоге в Ростове состоялся суд, на котором маму оправдали, а Бородулину дали 20 лет тюрьмы.
В школу я не пошла, нужно было помогать маме ухаживать за младшими сестрами, пасти корову и работать. Так и осталась с 4-классным образованием, которое успела получить до войны. Пошла сразу работать на железную дорогу.
Был страшный голод. Рабочим давали 600 г хлеба, иждивенцам — по 200, а нам, «поденным» — по 500. Мы, 15-летние девчонки, пошли работать, чтобы получать хлеб. Вручную восстанавливали ж/д полотно, меняли шпалы, разгружали вагоны, забивали костыли. В Клевцово была ферма, мы просились помогать доить коров, за это получали по кружке молока. В 17 лет устроилась работать стрелочницей, а в 18 лет, сдав экзамен, стала дежурной по станции на 8-м км.
Замуж вышла за Федора Васильевича Лымаря, который работал начальником этой же станции. Жили в Черевково. В дальнейшем работала билетным кассиром. Железной дороге отдала 42 года. Ветеран труда и труженик тыла.
Карина Ляшенко.
