В Санаксары я попал случайно
Ехал с паломнической группой совсем в другое место. И вдруг увидел старенький ПАЗик с табличкой на переднем стекле «Санаксарский мужской монастырь». Что-то до боли знакомое, но память молчала, ленилась подсказать. Я обратился к водителю, тот сообщил, что в автобусе есть свободное место.
Осталось только договориться со старшей своей группы. Она разрешила мне отправиться в монастырь, хотя и было заметно, что моя инициатива ей не по душе.
— Помните, что вы должны быть на месте к.., — женщина назвала число. — Иначе мы уйдем без вас. И учтите, у вас будут дополнительные расходы. Бесплатно вас не повезут ни в монастырь, ни обратно.
Я только вздохнул. С расходами уже смирился. Это доходы приходится буквально зубами выгрызать. Ну а расходы появляются органично по ходу жизни.
В автобусе спросил у пожилого мужчины, чем знаменит Санаксарский монастырь. Он бросил на меня подозрительный взгляд. Так шпана на родной улице рассматривает чужака, прикидывая, с какой целью он здесь нарисовался.
— В монастыре жил известный старец Иероним Верендякин, — сказал мужчина недовольно.
Точно! Так вот откуда мне знакомо слово «Санаксары».
— Но он же умер, и довольно давно, — вспомнил я.
— Не так уж и давно, — сердито буркнул мой собеседник. — Это во-первых. А во-вторых, к его могиле и по сей день народ стекается со всей страны. Там даже исцеления происходят!
Хмыкнул я по инерции. Не стоило этого делать. Мужчина зафиксировал мою усмешку и осерчал еще больше.
— Мне думается, что вы не настоящий паломник, — сделал он вывод. — Да и христианин тоже так себе…
— Ничего подобного, — стал оправдываться я. — Я — истинный православный и паломник со стажем. Просто не очень верю во все эти чудесные исцеления, так как по природе скептик. О чем на исповеди исправно сообщаю священнику и каюсь.
— Каяться мало! Надо исправляться!
— А вы, наверное, старца при жизни знали? — поспешил перевести разговор на другое я.
— Я был у него за два года до смерти. Отец Иероним перекроил мою жизнь.
Жизнь прожить — не поле перейти
— И как же он это сделал? — я постарался максимально убрать скепсис из голоса, но не преуспел в этом. Мой собеседник — позже выяснилось, что его зовут Семен — уловил волну сомнения, исходящую от меня, и разозлился окончательно.
— Вот другому бы ни за что не рассказал. А вам полезно будет послушать.
Выяснилось, что мужчине 72 года (я бы ему и 60 не дал, так хорошо он выглядит). А когда ему было немного за 50, то его дочь Алену бросил муж Лешка. При этом у пары было двое детей, внуков Семена.
— Ну, бросил и бросил, — повествовал мой собеседник с горечью. — Это не такая уж редкость в наши дни. Проблема в другом. Лешка с Аленой расстался, потому что другую полюбил. А городок наш крохотный совсем, практически деревня. И эта парочка — Лешка и его пассия — часто мне на глаза попадалась. Идут, взявшись за ручки, воркуют, как два голубка. У Алены истерики каждый день, глаза от слез опухли, дети маются, смотрят с тоской, а у этих — видите ли, счастье! И наплевать им на мучения близких…
И прошла у Семена перед глазами собственная жизнь. С женой у них отродясь не было теплых отношений. Женщина она угрюмая, закрытая, с тяжелым характером. Слова доброго от нее не услышишь. Семен женился, как в то время говорили, по залету. И было ему примерно столько же лет, сколько зятю бывшему Лешке, когда познакомился Семен с Натальей и полюбил всем сердцем. Любовь оказалась взаимной. Некоторое время они встречались тайно, но шило в мешке не утаишь, особенно в маленьких городках. Узнала жена Семена, добрые люди рассказали мужу Натальи. В общем, надо было принимать решение. Или расставаться, или вместе жить. Но у Семена двое маленьких детей, у Натальи — столько же. Надо две семьи сломать, чтобы одну построить.
— И ведь понимал я, что без Наташеньки моей не буду счастлив, — вздохнул Семен. — Но не решились мы на коренные перемены в жизни. Каждый вернулся в свою семью. Наталья с домочадцами скоро переехала в другой город. И потекли мои унылые и однообразные дни. Жена стала ко мне, «подлому изменщику», еще хуже относиться. Скоро мы сделались совсем чужими людьми. Я, конечно, с тоской вспоминал Наташу, но гордился тем, что не бросил семью, считал это мужественным, благородным поступком. А увидел счастливого Лешку, и что-то в моей душе перевернулось. Стало мне казаться, что вместо счастливой жизни с любимой получил я какой-то суррогат. И мое благородство — это глупость несусветная. Никому оно не нужно.
Семен иногда захаживал в церковь. И заметил батюшка, что его прихожанин смурной какой-то, сам не свой. Отозвал он мужика в сторону, спросил, в чем дело, тот рассказал о своей проблеме.
Священник посоветовал Семену съездить к Иерониму Верендякину. Мол, ходит слух, что он врачует души, может, и его вылечит от черной меланхолии. До монастыря 400 км «с копейками». Отправился Семен к старцу.
Выслушал его Верендякин и говорит: «Правильно ты поступил: детей не стал сиротить, и жену не лишил опеки. Такую, как она, нелюдимую, неприветливую, кто бы замуж после тебя взял? Вот и доживала бы свой век одна, тебя проклиная. А что несчастным себя чувствуешь, так это тебя бес искушает. От своей любви ты отказался не по глупости, а для неба и для себя. Для души своей, для сердца, которое изболелось бы в переживаниях за семью, брошенную без кормильца, на произвол судьбы». И вышел Семен от старца обновленный, словно заново родился.
— Ну, так эти слова вам любой мог сказать, — пожал плечами я. — К примеру, я…
— Вам бы я не поверил! — усмехнулся Семен. — А Верендякину поверил! Вот такой силой он обладал! После его смерти посещаю монастырь ежегодно, благодарю старца…
Здесь похоронен адмирал Ушаков
Монастырь возник перед нами неожиданно, словно из-под земли вырос. Поразил он не столько своей красотой (красивых храмов, часовен, монастырей я перевидал немало), сколько тишиной. Тишина была такой, что, казалось, слышится шум крови в ушах. Монастырь как бы располагался на островке в окружении живописных лесов и водоемов, облака цеплялись за купола, шпили которых вспарывали невесомую их плоть.
Меня всегда смущало, что довольно много монастырей находится в центрах крупных городов. Конечно, монахам проще жить в социуме, им легче существовать, если монастырь встроен в городскую инфраструктуру. А нахождение на отшибе требует от насельников дополнительных трудов, иногда весьма тяжких, значительно усложняет им жизнь. И все же монастырь, в моем понимании, должен лежать за пределами городской черты. Вот как Санаксарский, расположенный в самом сердце мордовской глубинки. Уже само выражение — «мордовская глубинка» — звучит страшновато.
В этой забубенной провинции обрели покой мощи человека чисто столичного, когда-то находившегося в первом военном эшелоне Российской империи. Адмирала Ушакова.
Не знаю, слышали о нем современные дети и подростки или нет, но нашему поколению учителя о нем рассказывали. Федор Ушаков одержал победы в 43 сражениях, ни в одном не проиграв, не потеряв ни единого корабля. Во время морских битв никто из подчиненных адмирала не попал в плен.
Памятники, бюсты и мемориальные доски Федору Ушакову есть в Болгарии, Италии, Греции, Севастополе, Ростове-на-Дону, Тольятти, Саранске, Херсонесе и так далее. Его имя носят корабли, улицы, бульвары, набережные, мосты, населенные пункты, военно-морские училища, институты, академии, станция метро и даже астероид.
В 2001 году легендарный адмирал был причислен к лику святых.
Старец врачевал души
Иероним Верендякин большую часть своей жизни был плотником, электриком, грузчиком, сторожем. Лишь в 45 лет он стал дьяконом, а затем иереем. Простой и скромный священник вел затворнический образ жизни.
Однако каким-то образом люди почувствовали, что именно этот неприметный человек может дать им утешение. Они стали приходить к Верендякину, и он всех встречал добрым словом, никого не гнал. Утешал и наставлял, ничего не требуя взамен.
Позже он сделался монахом и получил чин игумена от церковной власти. А люди наделили его другим «чином» — старец. В православии это не столько возрастное, сколько духовное понятие. И до конца жизни Верендякин врачевал людские души, указывал своим посетителям путь истинный. Одним из них был мой случайный собеседник Семен.
У скромного священнослужителя, который по-русски-то говорил с ошибками, нет и сотой доли всемирной славы, планетарной известности, которые есть у великого флотоводца. Вот только не так много паломников в курсе, что в Санаксарском монастыре находится усыпальница Федора Ушакова. Я сам не знал. А вот то, что здесь есть небольшая часовенка с могилой Иеронима Верендякина, знают практически все. К нему и едут. К обычному монаху, а не к легендарному воину.
Адмирал Ушаков уничтожил огромное количество врагов России. Он губил человеческие души. Да, они того заслуживали. Кто к нам с мечом придет, тот от меча, как говорится… А инок Верендякин души врачевал. И вот результат их усилий. Грозного воителя уважают, помнят, ценят, возводят памятники, курят фимиам. А народная тропа не зарастает к могиле монаха.
Когда я возвращался из Санаксар, долго думал, может, всё врут про наш менталитет? Может, не такая уж мы и воинственная нация, и наши кумиры — не полководцы, а простые люди, убирающие хаос из наших голов и дарующие надежду на спасение души всем, в том числе и тем самым великим воинам? Но понял, что у меня нет ответа на этот вопрос...
Сергей Беликов. Фото автора.
