Окончание. Начало — https://krasniy-sulin.ru/news/nikto-ne-zabyt-a-vsekh-li-pomnyat.html.
Мемориал
Итак, поиск. Николай Игнатьевич едет в деревню Чирковицы. Заросшее деревенское кладбище, никаких следов братских могил. Но что-то подтолкнуло его к мысли поехать в д. Зимитицы, что в 900 метрах. Там братская могила была. Но только не было на плите фамилии Тростина.
После сверок журнала захоронений терапевтического полевого передвижного госпиталя (ТППГ 2315) с указанием фамилий умерших со списком на могильной плите выяснил, что после даты «13 февраля 1944 года» журнал стали заполнять уже в деревне Кривая Лука. То есть госпиталь переехал из Чирковиц в Кривую Луку!
Нашел еще один документ — о безвозвратных потерях этого госпиталя. Нашел Тростина! Умер он от ран 14 февраля и похоронен на кладбище д. Кривая Лука в могиле №1 вместе еще с тремя солдатами: Ивановым, Мамкулиевым, Моисеенко. Но вот загвоздка — на картах этой деревни уже нет, судя по всему, она просто исчезла.
Но в то же время Николай Игнатьевич узнал, что в городе Сланцы, на границе с Эстонией, есть братское захоронение, где покоятся останки 7,5 тысячи воинов. В 50-е они были собраны из ближайших захоронений в одном месте.
Наткнулся в интернете на «Паспорт мемориала» с фамилиями. Опять Тростина в списках не нашел. Но есть Иванов Константин Петрович, перезахороненный из д. Кривая Лука. Паламешев был убежден: вместе с Ивановым перезахоронили и Тростина, Мамкулиева, Моисеенко…
Вот так скрупулезно, по крупицам собирая данные, изучая и сравнивая их, вел свои поиски Паламешев. Он приехал в Сланцы! И действительно, нашел на одной из плит фамилию К.П. Иванова, перезахороненного из Кривой Луки. В Сланцах Николай Игнатьевич пообщался с сотрудницей военкомата Галиной Николаевной Гавриловой. Спросил, нельзя ли нанести на плиты имена найденных солдат. Но оказалось, что подобные вещи делают перед Праздником 9 Мая, а он только что прошел.
Кому сообщать?
«Договорились, что я напишу письмо в администрацию г. Сланцы, приложу копию документов, подтверждающих, что Тростин, Мамкулиев и Моисеенко похоронены именно там.
Вернулся в Москву и начал все с самого начала. Сравнил списки тех, кто похоронен в Кривой Луке и в Сланцах. Набралось еще 64 фамилии, не попавшие на плиты при перезахоронении. Плюс 17 отыскались в военкомате. Взял и этих 17 «к себе».
Мой давний знакомый Д. Кох, когда я рассказал ему историю поиска имен, сказал:
— Ты, наверное, теперь сообщишь об этом их семьям…
Каким семьям? Где их искать? По адресам, откуда призывались погибшие, искать бесполезно.
Во-первых, им было по 18-25 лет, редко старше 25. Многие просто не оставили потомства, а родители их давно умерли. Могут только оставаться какие-то дальние родственники.
Во-вторых, вся история СССР — это переезды огромного количества людей на великие стройки, миграция из деревни в город. Исчезали населенные пункты: деревни, поселки. А затем распался и сам Советский Союз».
А время шло. Умирает теща. Она все-таки успела узнать, где похоронен ее младший брат. И это уже было положительным фактом для Николая Игнатьевича. В гранитной мастерской г. Покрова, где заказывали надгробие на ее могилу, он завел разговор с мастерами о захоронении воинов в Сланцах и о том, что за нанесение новых имен на плиты берут очень большие деньги.
Покровские мастера сказали, что сделают это гораздо дешевле методом лазерной насечки. А мастера из города Купавны привезли плиты бесплатно («для такого дела денег не возьмем»). Паламешев сам отвез эти плиты в Сланцы и установил их.
Он наш, красносулинец…
А вот теперь мы дошли до того места, с которого начали. В числе 64 фамилий бойцов, перезахороненных из деревни Кривая Лука, была одна, которая привлекла внимание. Ефим Григорьевич Гойхман, 1907 г.р., офицер, техник-лейтенант, командир роты ремонта танковой бригады. Воевал, попал в плен, но сумел бежать. Было просто обидно, что никто не знает о нем. Жена его, Агриппина Дмитриевна Гойхман, до 50-х годов проживала в Красном Сулине, на ул. Б-Казарма, 17.
До 2016-2017 годов не было известно, где именно похоронен ее муж. А ведь где-то, возможно, живут потомки, которым хотелось бы узнать о своем предке…
Вот что значат подобные вещи для Паламешева:
— В интернете можно найти видео, в которых поисковики обнаруживают останки бойцов. Первая мысль у меня: повезло бойцу, пусть через 70 лет, но его нашли. Даже если имя не установили, все равно повезло! Если же удалось установить имя, адрес, откуда призывался, — повезло многократно, как если бы человек вернулся, пришел с войны! Наверное, поэтому мне и хочется отыскать следы хотя бы кого-нибудь из погибших…
9 Мая в Сланцах возлагают цветы на плиты мемориала. Их очень много, огромный разноцветный ковер… Но Николай Игнатьевич со «своих» плит цветы сдвигает: хочет, чтобы имена бойцов можно было прочитать. Чтобы знали. И помнили.
Лидия Егорова.
P.S.: Мы все для чего-то на этом свете, для какой-то Богом задуманной цели. Кто-то не может пройти мимо бездомных животных, кто-то ухаживает за больными в хосписах.
А кто-то разыскивает имена павших бойцов… Это все те, кто просто не может жить иначе, потому что ОТТУДА ждут ОНИ своего возвращения.
